Начнём.

В моём детстве была неплохая (ну, или мне так казалось) серия книжек о девочке Нине за авторством Муни Витчер. Всего их было четыре. Дочитывала я их в пятом классе. Спустя много лет писательница к ним вернулась и задумала ещё три книги, две из которых уже даже перевели на русский язык. Третья пока даже не написана.

Я не так давно увидела эти новые книги в магазине и захотела прочитать. Чего я ожидала? Чёрно-белой морали, достаточно простой, но всё же. Милых главных героев. Более серьёзных испытаний (чем можно переплюнуть смерть важного героя в детской книге, сказать сложно, но авторке удалось). Лёгкого ненавязчивого чтива с оттенками ностальгии, в общем.

Что же я получила? Чтиво лёгкое, однозначно. Оттенки ностальгии? Ну... тысячи их, в принципе. Серьёзные испытания — да. Причём как и физически (утрата способности ходить, пусть и временная; выдранная ячейка панциря черепахи, да ещё с описанием кровищи, пытки — это сильно для Муни Витчер), так и морально. И я с прискорбием сообщаю, что герои показали не лучшие свои стороны. По крайней мере, Ческо. К слову, о морали в новых книгах я хочу запилить отдельный пост.

Любовная линия Ческо с Ниной развивалась плавно и ненавязчиво. Им было по десять-одиннадцать к началу повествования. Бурный роман, быстро переходящий в горизонтальную плоскость, был бы неуместен. Потому дальше поцелуя в щёчку и обнимашек дело не заходило. Более того, об их любви особо и не писалось. У нас тут спасение мира, знаете ли. Десятилетними детьми. Они не обсуждают любовь и свои отношения, они перед важными битвами робко взаимодействуют. Слова «любовь» вообще как-то не встречалось — применительно к ним и в значении романтической.

Что могло немно-о-ожечко смущать, так это «инициативность» Нины. Если Нина как-то выражала свои чувства, то это прошло мимо меня. Я реально не могу вспомнить ни одного эпизода, где бы она сама кого-нибудь целовала, обнимала или подобное, и это было именно выражением романтических чувств. Разве что пару раз вспоминала его поцелуи. Или один?.. Когда я была маленькой, то считала, что вся инициатива должна принадлежать мужчине. Тем не менее, сцена в последней книге, где Ческо обнимает Нину ни с того ни с сего, почему-то смутила. Сейчас меня бы, наверно, удивило, что Ческо не задумывается, норм ли Нине, а то чего-то не особо реагирует, может, отказом обидеть не хочет, друга там потерять не хочет...

Что же изменилось.

Во-первых, почти с первых строк Муни Витчер, э-э, додаёт шипперам. Нет, не в хорошем смысле. Мы не видим Нину с Ческо на романтической прогулке/за ужином в милой обстановке или просто за чем-нибудь совместным. Нам подаётся экспозиция о том, что было в предыдущих сериях, кто такая Нина и кто её друзья. Про Ческо говорится особо: он ей не просто друг, «судя по чувству, которое она к нему испытывала». Вот так нам называют неназываемое, и часть магии теряется. Я догадываюсь, зачем и почему Муни Витчер так сделала, но об этом чуть позже. В шестой книге их любовь вообще становится едва ли не центральной темой, вот что надо знать о явности этой любви.

Во-вторых, вводится соперник по имени Ливио. Он злодей, но Нину к нему всё равно влечёт. Надо сказать, Ливио иной раз ведёт себя приличней и понятней, нежели Ческо.

В-четвёртых, в соперничестве и проявляются какие-то ебанутые наклонности Ческо. Откудаблядь. Ты же был милым. И добрым. СУКА.

И в-пятых, они добрались до поцелуев. Одиннадцатилетние дети. До поцелуев. До горизонтальной плоскости в новых книгах не дошло, но я уже начинаю бояться. Как-никак, ещё одна часть впереди.

А теперь подробнее.

Окей, двое наконец объяснились и в конце пятой книги даже целуются. Теперь можно говорить о том, что у них точно начались отношения. А в пятой книге злодей Ливио решает обольстить Нину и склонить её на сторону зла. При этом мы только в шестой книге узнаём, что она ему начала реально нравиться. В «Нине...» в принципе много упрощений, но это уже как-то слишком, как по мне. Ливио умер тринадцатилетним, но за несколько сотен лет своей загробной жизни ума-то и опыта мог же набраться! Кроме того, чем многолетнего призрака может заинтересовать одиннадцатилетняя соплюха? Даже обычные тринадцатилетние кра-айне редко одиннадцатилетками интересуются.

Собственно, как действует Ливио? Достаточно топорно. Комплиментик — предложение перейти на сторону Зла — «Я тот, кто тебе нужен» — уход в туман. Опционально попытки поцеловать насильно. При этом со временем Ливио начинает убеждать Нину, что в ней тоже есть зло, и пора это перестать отрицать (не то чтобы он не прав, вы вообще видели эти их добрые методы? тем не менее, это отдаёт попыткой уязвить, чтобы девушка ощутила себя менее уверенно и поддалась на твои уловки, подобное активно используется пикаперами). Такой подход — давайте звать его «любовь-типа-любовь» — отличается от того, что было у Нины с Ческо — любви-дружбы. Кроме того, мы помним, что в нашей культуре именно подход Ливио подаётся как ниибацца романтичный. Не слышать отказов, то появляться, то исчезать, кидаться розами в избранницу... Добавить замешательство Нины и обаяние с красотой Ливио. И то, что она мелкая и опыта в любовных делах у неё с гулькин нос. Получим ситуацию, когда «Он мне нравится, но он мой враг, да я к тому же с другим, окей, Гугл, как перестать думать о Ливио без регистрации и смс». Наставники Нины тонко ей намекают в лоб, что стоит выкинуть врага из головы, кстати.

Один раз Ливио принимает обличие Ческо, чтобы заполучить от Нины поцелуй. Почти удалось, но она просекла всё сразу и вырвалась.

Ческо не особо об этом догадывается. Нина с честью выходит из таких «любовных» испытаний. Голова у неё кругом, однако понимание того, что с врагом нельзя, и вообще, вон её Ческо сидит, в ней сидит крепко.

Однако в конце пятой книги Ческо захватывают в плен и пытают. Ливио пользуется случаем и подкалывает Ческо, мол, я её почти поцеловал, гыгы. Имеет в виду тот самый случай, но «талантливо недоговаривает». Ческо кое-как убеждает себя, что Нина бы не стала. Тут тормознутость простить можно: пытка была страшной, Ческо мог запросто умереть, тут не до глубокого анализа слов врага по поводу попыток подкатить к твоей, мнэ-э, возлюбленной. Потому он не думает о том, что, будь Нине этот поцелуй так нужен, хера с два бы у них с Ливио не получилось. Может, в другой раз бы договорились, но всё ещё.

Нина спасает Ческо, хэппи-энд пятой книги, они улетают в закат целуясь. Можно предположить, что Нина определилась — эй, тот чувак участвовал в пытках твоего близкого человека! Это уже не зло ради разрушения мира, довольно абстрактное и трудноосмыслимое. Это зло конкретное, направленное против человека, с которым вы пуд соли съели. Но нет, в шестой книге треугольник всё ещё есть. Ёбаный стыд.

Нина убивает отца Ливио, причём жестоко. Злодей этим пользуется в дальнейших сеансах обольщения: такой-то шикарный аргумент в пользу того, что в Нине есть зло! Что примечательно, Нине-таки Ливио жалко. Думает ли Ливио о том, что Нина убила его отца и на хер такую любовь? Он ведь ужаснулся той смерти. Да нет, он хочет, чтобы Нина была его, он хочет ей обладать, и это в целом подают как любовь. Ёбаный стыд.

Ладно, сделаем скидку на то, что это издержки выбора сторон. Нина с Ливио не ходят убивать и пытать просто так, только по необходимости. Нина говорила, что НЕ ЛЕЗЬ ОН ТЕБЯ УБЬЁТ. Ливио вроде сам пыточные инструменты не готовил. Оке-ей, сделаю натяжечку.

Но вот что вытворяет Ческо. ЧТО БЛЯДЬ ЗА НАХУЙ ВЫТВОРЯЕТ ЧЕСКО.

Когда злодей понимает под любовью власть и обладание, у меня нет вопросов. Он злодей, ему можно. Но когда Ческо думает о своих чувствах в том же ключе... Э-э... Возникает вопрос: а какая тогда между ними разница?

Этэрея дала Нине магическую штуковину, строго-настрого запретив рассказывать другим, что это такое, и вообще давать к ней прикасаться. Нина законы Алхимии уважает и не говорит. В какой-то момент она её роняет (не страшно), Ческо порывается поднять и узнаёт о запрете на разглашение. Сцена, Нина расстроена, но не рассказывает. У Ческо обидки, и плевать, что Нине запретили, о чём она и говорит. У неё же от него тайны!

В какой-то момент Ливио всё-таки удаётся насильно поцеловать Нину, которая банально не успела отбиться. Она не хочет врать и ты пы и рассказывает об этом Ческо. УПОМЯНУВ О ТОМ, ЧТО ЭТО БЫЛО НАСИЛЬНО. И она ещё чувствовала себя виноватой. Ческо закатывает сцену ревности. СУКАБЛЯ. Надо отдать Нине должное: сначала она, конечно, плачет и извинятеся на коленях (Такое поведение не подобает храброй Нине, которую я знаю! (с) Ческо после этого, возмущённо), но потом прямо говорит: окей, вышло тупо, но я такого отношения не заслуживаю, не веди себя так, будто я тебе с ним изменяла. Ческо ещё долго дуется. Будем радоваться, что Нину не изнасиловали. Ческо её бы, наверно, вообще на клочки порвал.

Кажется, я знаю, какая между Ливио и Ческо разница. Ливио не закатывал свиноёбских истерик и не строит из себя положительного персонажа. К слову, однажды он выпивает эликсир Каркона, каким-то чудом выживает и обещает Нине бросить мир к её ногам.

Реально, как так вышло, что выбор между положительным персонажем, чьи чувства к главной героине развились из крепкой дружбы, и злодеем, который считает соблазнением насильные поцелуи, напоминает об аксиоме Эскобара?

Я в ахуе. Наверное, не буду перечитывать первые книги, а то ностальгия вообще развеется...